— Не могу сказать, что я удивлена. Ты всегда умел находить уникальные заведения.

— Как «Лачуга креветки»?

— Именно.

Я с силой сунул руки в карманы, не зная, увижу ли Саванну снова. Если это наша последняя встреча, то она получилась до абсурда обыденной. Мне не хотелось прощаться, но я не знал, что еще сказать.

По дороге проехала машина, на секунду осветив дом и двор светом фар.

— Ну что ж, ладно, — растерянно начал я. — Хорошо посидели.

— Джон, я очень рада, что ты приехал.

Я снова кивнул. Саванна смотрела в сторону, и я понял, что мне пора.

— До свидания, — сказал я.

— Пока.

Я повернулся и зашагал к машине, не в силах поверить, что все кончено. Трудно сказать, чего я ожидал, но от такого финала меня захлестнули чувства, которые я подавлял с тех пор, как прочитал ее последнее письмо.

Я открывал калитку, когда Саванна окликнула меня:

— Джон! — Да?

Она сошла с крыльца и направилась ко мне.

— Завтра ты еще будешь в Ленуаре?

Когда она подошла ближе, ее лицо оказалось наполовину в тени, и я точно понял, что по-прежнему люблю ее — несмотря на письмо, несмотря на мужа, несмотря на то, что нам никогда не быть вместе.

— А что? — спросил я.-

— Да вот, хотела спросить, не заглянешь ли завтра часиков в десять утра. Тим наверняка будет рад с тобой встретиться.

Не дослушав, я покачал головой:

— Не очень удачно придумано.

— Ты можешь сделать это для меня?

Значит, Саванна хочет, чтобы я убедился — Тим ничуть не изменился, и просит о встрече с ним отчасти потому, что ждет моего прощения. И все же…

Она взяла меня за руку:

— Пожалуйста. Это для меня очень важно. Несмотря на тепло ее руки, мне не хотелось завтра приезжать. Я не хотел видеть, как Саванна с Тимом уютно сидят за семейным столом, делая вид, что все в мире правильно и хорошо. Однако непривычные жалобные нотки в ее просьбе сделали отказ невозможным.

— О'кей, — согласился я. — В десять часов.

— Спасибо.

На этом Саванна повернулась и ушла. Я постоял, глядя, как она поднимается на крыльцо, и сел в машину. Повернув ключ зажигания, я отъехал от ивы задним ходом. На крыльце Саванна обернулась и помахала на прощание. Я помахал в ответ и поехал к дороге, наблюдая в зеркало заднего вида, как ее фигурка становится все меньше и меньше. Глядя на нее, я вдруг почувствовал тугой комок в горле — не оттого, что Саванна вышла за Тима или что завтра мне предстоит любоваться чужой семейной идиллией. Стоя на крыльце, Саванна плакала, закрыв лицо руками.

Глава 20

На следующее утро, когда я приехал, Саванна уже ждала на крыльце. Я ожидал, что в дверях вот-вот появится Тим, но его нигде не было видно.

— Спасибо, что приехал, — сказала Саванна, тронув меня за руку.

— Ага, — сказал я, неохотно пожав плечами.

В ее глазах мелькнула искорка понимания. Она спросила:

— Хорошо выспался?

— Не очень.

Услышав это, Саванна улыбнулась чуть насмешливо.

— Готов ехать?

— Всегда готов.

— Ладно, тогда давай мне ключи. Или ты сам поведешь?

— Мы что, уезжаем? — не понял я. — Ты же хотела, чтобы я встретился с Тимом?

— Все верно, — был ответ. — Только Тим не здесь.

— А где он?

Саванна как будто не расслышала моего вопроса.

— Ну что, сам поведешь?

— Да, пожалуй, — отозвался я, не скрывая замешательства, но чувствуя, что Саванна все объяснит, когда соберется с силами. Я открыл ей дверцу, потом обошел машину и уселся за руль. Саванна гладила панель приборов, словно желая убедиться, что это не мираж.

— Я помню эту машину, — с ностальгическими нотками в голосе сказала она. — Это твоего папы, да? Ну ничего себе! И до сих пор на ходу?

— А он мало ездил, — сказал я. — Только на работу и в магазин.

— Все равно.

Саванна пристегнулась. Мне вдруг остро захотелось узнать, одна ли она провела ночь.

— Куда ехать? — спросил я.

— До шоссе и налево, — отозвалась Саванна. — К городу.

По дороге мы оба молчали. Саванна, скрестив руки на груди, не отрываясь смотрела в окно. Наверное, я должен был чувствовать себя уязвленным, но что-то в выражении ее лица подсказывало, что не я виной ее отрешенности, и я оставил Саванну наедине с ее мыслями.

Когда мы подъезжали к городу, она вдруг потрясла головой, словно очнувшись и почувствовав, как тихо в машине.

— Извини, компания из меня сейчас никудышная.

— Ничего, — ответил я, стараясь не выказать растущее любопытство.

Саванна показала вперед:

— Сейчас до угла и направо.

— Куда мы едем? — не выдержал я.

Некоторое время она не отвечала, отвернувшись и вновь уставившись в окно.

— В больницу, — услышал я наконец.

Я шел за ней по бесконечным коридорам, и наконец мы остановились перед регистратурой. Сидевший за столом пожилой волонтер протянул нам доску с зажимом, Саванна взяла ручку и не глядя вписала свое имя.

— Ты как, держишься, Саванна?

— Стараюсь, — буркнула она.

— Все будет хорошо, вот увидишь. За него весь город молится.

— Спасибо, — сказала Саванна, отдала список и взглянула на меня: — Он на третьем этаже. Лифт дальше по коридору.

Я пошел за ней, чувствуя, как внутри все холодеет. Из лифта как раз кто-то выходил, так что ждать не пришлось. Когда закрылись металлические двери, ощущение было, что мы очутились в склепе.

На третьем этаже Саванна уверенно пошла по коридору. Я нехотя плелся сзади. Остановившись перед приоткрытой и чем-то подпертой дверью, Саванна повернулась ко мне.

— Пожалуй, я войду первая, — сказала она. — Подождешь здесь?

— Конечно.

Она благодарно посмотрела на меня, отвернулась, глубоко вздохнула и вошла в палату.

— Привет, милый, — зазвенел ее ясный, мажорный голос. — Как ты сегодня, получше?

Дальше пару минут ничего не было слышно. Я стоял в коридоре, рассматривая очень хорошо знакомую по посещениям отцовской больницы стерильную, безликую обстановку. Пахло каким-то антисептиком. В одну из палат санитарка вкатила тележку с едой. Дальше по коридору был медицинский пост, где негромко переговаривались несколько медсестер. Из-за двери палаты напротив было слышно, как кого-то рвет.

— О'кей, — сказала Саванна, высунув голову в коридор. Под напускной бодростью угадывалась печаль, замеченная мною еще вчера. — Заходи, Джон, Тим тебя ждет.

Я вошел, приготовившись к худшему. Тим сидел на кровати, обложенный подушками; к сгибу локтя тянулся катетер капельницы. Изможденный и до прозрачности бледный, Тим похудел даже сильнее, чем мой отец, и, глядя на него, я понял, что он умирает. Прежней осталась лишь доброта, светившаяся в светлых глазах. У дальней стены сидел молодой человек лет двадцати, ритмично качавший головой из стороны в сторону. Я сразу понял, что это Алан. В палате было очень много цветов: добрый десяток букетов с открытками теснились на всех возможных горизонтальных поверхностях. Саванна присела на кровать рядом с мужем и взяла его за руку.

— Привет, Тим, — сказал я.

Сил у него уже не осталось, и все же на лице появилась тень прежней улыбки.

— Привет, Джон, рад тебя снова видеть.

— Я тоже. Как поживаешь?

Брякнув это, я осекся и похолодел, но Тим, видимо, привык к оговоркам посетителей и даже не вздрогнул.

— Нормально, — сказал он. — Мне уже лучше.

Алан продолжал ритмично мотать головой. Я непроизвольно посматривал на него, чувствуя себя непрошеным гостем и смущаясь своей ролью свидетеля интимных тайн, которых предпочел бы избежать.

— Это мой брат, Алан, — сказал Тим.

— Привет, Алан, — поздоровался я.

Алан не отреагировал. Я услышал, как Тим шепчет брату:

— Алан, ты что? Все в порядке. Это не врач, это друг. Иди поздоровайся.

Прошло несколько долгих секунд, но наконец Алан поднялся со стула, неловко прошел по комнате и, стараясь не встречаться со мной взглядом, протянул руку.